В то время мне было 8 лет, я все прекрасно запомнила, да и по рассказам родителей знаю. Мои родители жили в с. Курском Курагинского р-на, в большой семье вместе с родителями отца, братьями, снохами. Незадолго перед высылкой их отделили. Построили небольшой домик, дали лошадь, корову, выделили небольшую пашню. Домик еще не успели отстроить полностью, но и не успели зайти [т.е. вступить –НЛ] в колхоз, вот и вся причина для высылки. […] Весной 1933 г. отец поехал на своей лошади в село Ольховка купить принадлежности для хозяйства. Его там арестовали и посадили в Минусинскую тюрьму неизвестно за что. Конь его был привязан к столбу, сосед видит конь стоит сутки у столба, он его отвязал. Конь домой пришел без хозяина. А хозяина 2 месяца держали в тюрьме, 100 гр хлеба, стакан воды в сутки, отец рассказывал. В то время пока отец был в тюрьме у нас выгребли последнее что было – пудовку муки – и собирайся. Что было мать забрала, необходимое надели на себя, что могли, при этом и остались. На телегу мама меня посадила в подушки и не дали проститься с родными. Была натянута веревка через улицу, не давали родным подойти. Привезли нас в Минусинскую тюрьму, в ограды. Много премного было лошадей и много людей везли таких как мы. В этой ограде вывели на прогулку много заключенных в наручниках, но папы там не было. Повезли нас дальше. Помню через паром в Абакане перевезли, а на берегу много было мужчин, лежали на траве. Вот тут нас соединили с отцом. Теперь всех везли вместе и других много семей воссоединили. Вместе с нами и родителей моего отца тоже выселили. Причина одна: не успели зайти в колхоз, почему родители не рассказывали […].
Не знаю до каких мест везли нас на лошадях, но с Томска повезли на баржах водным путем по Томи, а затем по реке Обь. В Обь впадает река Васюган. Васюган [течет] из болот, вода [в нем] как чай запаренный. Хорошо не знаю, так говорили, что по этой реке км 800-900 в верховье завезли нас всех на баржах. Приехали в Грабцов Яр (кругом) дремучая тайга, нет [следа] человеческой ноги. Затрещала тайга, стали драть бересту, делать балаганы. Жара, комары, дышать нечем, сырость кругом, болота. Перемена климата, вода другая, голод страшный, дизентерия повальная? о медицине речи не было. Зима надвигалась, нужно строить жилье. Строили избушки, тесу нет, крыши были земляные пласты. Пол земляной, печки сбили из глины. Так на зиму приготовились. Стали тайгу корчевать, поля разрабатывать. А какой был голод, ели траву, гнилое дерево. Соль была, солили воду и пили. Не поймешь где была женщина, где мужчина. Большие животы, ноги пухли. Хоронить не успевали. Гроба делать некому и не из чего. Завертывали в рядники, так и хоронили. Все описать невозможно. Такое было детство и юность нашего поколения.
Когда обработали поля, стали сеять. Стал колхоз «Красноармеец» […] В этом колхозе отец мой был председателем. Колхоз стал заниматься животноводством, хлеб сеяли, лесозаготовки делали. Пихтовый завод построили, пихтовое масло гнали. Были закреплены за комендатурой без выезда из Васюганского района. Весной только по реке привезут кое-что и все. От мира были оторваны, никаких сообщений, корреспонденций не было.
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий